Фредерика Шлегель: “Возможно, лидер родится в борьбе”.
Василий Мельниченко
Сегодня в серии интервью с европейскими коммунистами предлагаю своим читателям беседу с Фредерикой Шлегель, активистской немецкой организации, активно помогающей мирным жителям в зоне боевых действий. На протяжении последних восьми лет боль жителей Донбасса была болью многих немцев и стала практически личной болью для таких людей как Фредерика и ее товарищи по движению. Мы поговорили о ситуации вокруг Украины, о ГДР и перспективах социального обновления.
— Как появилась ваша организация помощи жертвам войны?
—Это был 2015-й год. Был юбилей победы над фашизмом. Фрау Меркель тогда отказалась ехать в Москву. Мы возложили в Москве венок и участвовали в акции Бессмертный полк. И одна женщина из нашего землячества предложила мне поехать вместе с ней в Санкт-Петербург. В Москве мы видели фотографии из Донбасса, фотографии убитых детей и взрослых. Появилась идея помочь детям ЛДНР. Итак, в ночном поезде Москва — Санкт-Петербург мы решили собрать пожертвования, чтобы вывезти детей из подвалов на отдых в Ростов-на-Дону. В июне мы уже собрали наших единомышленников в Германии и появилась наша организация «активистской немецкой». Летом 2015-го года нас приветствовали в лагере «Пионер» в Ростове-на-Дону.И за все время вывезли на отдых в лагерь 2750 детей.
— Какие у Вас остались впечатления от посещения Донбасса?
Фредерикой Шлегель
—Мы делали в этом регионе различные проекты. Помогали восстанавливать школы, спортивные залы, оказывали продовольственную помощь. Мы ехали туда со своей помощью, куда сотрудники Красного креста боялись приехать. Когда мы сидели вместе с жителями Горловки в подвале, ко мне подошел маленький мальчик и сказал: «Тетя Фредерика, не бойся! Я тебя научу. Если ты слышишь такой-то свист, то нужно бежать в подвал или падать, а если такой, нужно делать так-то, а при таком звуке ты должна сделать что-то еще». Боже, это дети не должны знать! Один детский сад просил песок. Мы купили им пять тонн. Подъехали без предупреждения, чтобы эти бедные люди не накрывали для нас стол. Дети играли на площадке. Вдруг, воспитательница поднимает красный флаг и все дети падают на землю на живот, открыв рты, закинув руки на голову. Я потом долго плакала, представляя, что это мои дети. Во время раздачи продуктов в одном из подвалов в Донецке один мужчина получил пакет с едой, ушел, но вскоре почти вбежал обратно: «Выходите, срочно выходите! Сейчас начнется обстрел». Мы бросились к машине. И действительно, как по расписанию в 16 часов начался минометный обстрел города. Когда был объявлен режим прекращения огня с украинской стороны польские и украинские снайперы стреляли по женщинам на огородах. Одна наша знакомая на утро принесла снаряд, который ночью прилетел в ее дом, пока она пряталась в погребе. Но на следующий год ее убила мина. Люди Донбасса не хотели и не хотят уходить со своей земли.
-Были проблемы с организацией помощи мирным жителям Донбасса?
-По Донбассу мы могли ехать куда хотели. Подавали список населенных пунктов. Нам выделяли машину сопровождения, и мы свободно передвигались. Проблемы возникали в Германии. Нам закрывали счет. Ведь мы помогали людям в тех регионах, где правительство создавало проблемы.
-А как Вы доносили информацию до людей в Германии с призывом помочь людям Донбасса, ведь здесь ничего не говорили о геноциде в этом регионе?
-Во время поездок мы снимали на камеру происходящее, записывали интервью с жителями. Потом показывали этот фильм в Германии. Стояли с фотографиями возле Бранденбургских ворот. До сих пор в Германии ничего не говорят о том, что на Донбассе восемь лет шла война. И когда люди узнают правду, они очень удивляются. Может быть потому, что правительство скрывает правду, многие благотворители продолжают помогать этому региону через нашу организацию.
-Как Вы восприняли известие о начале военной операции на Украине?
-Накануне мы были все очень рады, что Россия признала эти республики. Мы созвонились с нашими друзьями в Горловке и по видеосвязи выпили с ними вина по такому случаю. Но начало войны стало для нас полной неожиданностью. На следующий день на репетиции в хоре, где у нас много коммунистов, мы не знали как смотреть друг другу в глаза. Было очень много вопросов. Подруга из Горловки сообщила нам, что они опять под сильным обстрелом ВСУ. Две школы, которые мы ремонтировали после обстрелов в 2015-м, опять разрушены. Все это очень тяжело. Потом узнали от одного профессора — историка, что до начала нападения Украины на Донбасс оставалось всего восемь часов. И теперь самый большой страх — чтобы Россия не ушла из этого региона. Иначе там будет настоящая резня. Но страшно так же то, что будет расти ненависть на обеих сторонах. Было очень больно слышать от женщин на Донбассе, что их дети больше не хотят говорить и петь песни на украинском языке. И это понятно, они похоронили своих одноклассников, родственников, соседей. А сейчас уже выросло поколение украинцев с другой стороны, воспитанных на нацистских учебниках истории. Я видела эти учебники. Это же ужас. И эти части одного народа будут ненавидеть друг друга очень долго.
-Как Вы думаете, почему такое стало возможно? Я, советский школьник, жил в окружении людей разных национальностей и представить себе не мог, что кто-то может быть лучше или хуже. И вдруг такая волна оголтелого нацизма.
-Это началось не недавно. В восьмидесятых США уже создали в советских республиках вокруг России националистические центры и провоцировали конфликты на национальной почве. Нет секрета в том, с кем из американских дипломатов встречались советские диссиденты. Этот сценарий готовился очень давно.
-Недавно был день рождения Эрика Хонеккера. Для многих молодых российских коммунистов он носит сейчас харизму несгибаемого борца и принципиального руководителя ГДР. Как Вы оцениваете эту фигуру?
-Эрика Хоннекера мы уважали за то, что он был настоящим коммунистом. Он был арестован Гестапо в 1933-м году и провел в заключении двенадцать лет. Но разрешите сначала поговорить о Вальтере Ульбрихте. Он был вторым президентом ГДР. Ульбрихт во время войны был под Сталинградом, он воевал на советской стороне и призывал немецких солдат сдаться. Это спасло очень много жизней. Он был очень близок с нашим народом. с Хонеккером это изменилось. Еще в 1969-м году члены ЦК отдыхали рядом с нами. Ульбрихт каждый день подходил к людям, заботился о них, хотел узнать, чего они хотят, с чем не согласны. А в 1975-м Ульбрихт уже не был членом ЦК, нам было запрещено ходить в сторону, где отдыхали представители нашего правительства. Их пляж был окружен забором. Это была эра Эриха Хонеккера. Они отделились от народа, не слышали народ. Нужны были реформы, чтобы социализм развивался в лучшую сторону. Хонеккер об этом не хотел знать. Помню, когда мы с отцом, он был коммунистом, стояли перед забором, он очень разволновался и сказал мне: «Помни, это начало конца». А потом долго молчал. В 1986-м году, я была членом партии, в газете появилась статья о том, что Венгрия в 1989-м году планирует открывать границу с Австрией. Я тогда была на партийной учебе и предложила обсудить это. Меня не поддержали. Мы с товарищем написали письмо в обком партии с предложением донести до политбюро мысль о необходимости реформ. Никто не согласился подписать это письмо. И через год меня исключили из партии. Хоннекер сыграл очень плохую политическую роль, выстраивая интриги, жалуясь в Москве на Ульбрихта. Я считаю, что на пост первого секретаря он попал через интриги. Конечно, он был коммунистом, 12 лет он сидел в Третьем Рейхе, мы уважаем его за это, но он не был столь умным человеком, чтобы возглавить страну.
— Какие реформы были нужны ГДР?
—В ГДР производилось очень много товаров народного потребления, но для восточных немцев было проблемой их приобрести. Эти товары за валюту уходили в ФРГ. Мы понимали, что нужна стране валюта, но стиральная машина тоже нужна человеку. Люди своими руками производили вещи и не могли их купить. То, что было запрещено путешествовать по капиталистическим странам. Даже поездка к родственникам в ФРГ была сопряжена с большими трудностями. И это во многом понятно. Ты не можешь купить стиральную машинку, которую произвел, а в ФРГ- изобилие товаров. Людям все равно, почему так, они говорят: «Мы одну жизнь живем». Еще одним важным раздражающим фактором было недоверие к собственным гражданам со стороны правительства в лице госбезопасности (Штази). Друг моего мужа, как позже выяснилось, писал на моего мужа доносы. Но муж не делал ничего предосудительного. И это все расцвело при Хоннекере. Многие понимали, что стоит за фасадом изобилия в ФРГ, но многие хотели жить на Западе.
-Как-то раз я был с дочерью во дворе Штази, где постоянная выставка фотографий событий 1989 года. Рассказывал ей историю тех дней. Подошел пожилой человек, постоял рядом и сказал: «Прошло тридцать лет. Ну, и что получилось?». И этот вопрос я адресую вам.
-Ох, в ГДР была отличная система образования, здесь все в пух и прах. Мой внук ходит в русскую школу, у них гораздо лучшая программа. Мне кажется, им нужен тупой потребитель. Исчезло уважение к человеку. Мы помогали друг другу. Теперь каждый сам по себе. У нас была спокойная, мирная жизнь. Теперь Германия участвует в войнах. У всех в ГДР была работа. Теперь безработица. Когда разрушили стену — она нам не нравилась — я заплакала. Я понимала, что дальше будет. Запад закрыл все восточные предприятия. Тысячи людей каждый день оставались без работы. Отец Урсулы фон дер Ляйен купил завод в нашем городке, где я тогда жила, за одну марку. Западные богачи за такие деньги выкупали наши предприятия. О них в Бильде писали какие они добродетели по отношению к восточным немцам. За одну ночь с предприятий, купленных за одну марку, вывозили все оборудование. И немцы в поисках работы потянулись на Запад.
-Хоннекер говорил, что есть два немецких народа. Так ли это?
-Это точно. Люди до сих пор различают, что было и что есть. Молодое поколение о ГДР ничего уже не знает. Мы, старшее поколение, жалеем о том, что просрали свою страну. Но и ваша страна виновата в этом тоже. Горбачев предал всех. Когда люди, сотрудничавшие с советским посольством в качестве переводчиков после так называемого объединения страны, оказались беззащитны перед агрессивной толпой и бросились за защитой в посольство, им посоветовали искать защиты у полиции или в посольстве США. Горбачев был предателем, но он был сильной личностью и он уже был не нужен США. И в результате переворота к власти пришел пьяница и недалекий человек, Борис Ельцин. Мы поняли, что стране пришел конец. Я имею в виду уже не ГДР.
-Как Вы оцениваете сегодняшнее коммунистическое движение в Германии?
— Очень впечатляет то, что говорит Сара Вагенкнехт. Она возглавляет коммунистическое крыло у Линке. Но Линке стараются избавиться от нее, а у нее недостаточно сил, чтобы поднять своих сторонников на серьезную борьбу. Коммунистическая партия Германии застряла где-то сто лет назад. Они не видят, что обстоятельства изменились. Немецкая коммунистическая партия красиво ходит с флагами на митингах. Но, когда правительство Германии приняло решение поставлять оружие Украине, мы вышли на протест своей организацией, несколько десятков человек. Где коммунисты или Левые? Здесь все безнадежно. Надежда только на молодежь. Немецкие комсомольцы активны, они на улицах, но у них нет сильного лидера и стратегии. Но популярность коммунистических идей у молодежи растет. Они слушают рассказы своих родителей и все больше понимают, что они хотят жить при социализме.
-А как Вы оцениваете такое внепартийное движение как «Желтые жилеты»?
-Я нахожу это движение хорошим. Французы из всех европейцев дарят нам больше всех надежд на изменения. Но и у Жилетов сейчас нет ни лидеров ни стратегии. Возможно, лидер родится в борьбе. Когда мой муж остался без работы в судьбоносные годы, он смог устроиться охранником в одну международную фирму, где очень плохо платили. Головной офис компании находился в Париже. И французы вышли протестовать. А немцы остались дома. И французы добились повышения зарплаты для всех.
-У меня есть такое ощущение, будто в этой войне на Украине для США одной из главных стратегических целей является разрушение экономики Германии. Насколько оправданы мои подозрения?
-Я уверена, что это именно так. Союз Германии и России уже Бисмарку виделся залогом силы и независимости наших стран. В США тоже понимают, что такой союз — это конец гегемонии США, а этого они допустить не хотят. Почему немецкие политики ведут страну к самоубийству — большая загадка. Наверное, есть за что благодарить или есть чего бояться.
Беседовал Василий Мельниченко
Май 2022
