Президент Байден и его администрация в последнее время проявляют гораздо более глубокий стратегический и дипломатический интерес к странам Центральной и Восточной Европы. В этом нет ничего удивительного, ведь Украина, где идет военный конфликт, граничит с семью из них, а именно: с Беларусью, Венгрией, Молдовой, Польшей, Румынией, Словакией и, конечно, с Россией (хотя «границы» — это в лучшем случае неоднозначный термин по отношению к последней).Но есть и другие причины. Визит президента в Киев, его выступление в Варшаве и встреча с «бухарестской девяткой», по-видимому, имевшая целью обсуждение укрепления восточного фланга НАТО, — все это вызвало любопытство: рассматривают ли США возможность изменения своей военной стратегии в Европе? И если да, то в каком направлении?
Сейчас США должны тщательно рассчитать, насколько НАТО крепка в поддержке Украины. Правы те, кто утверждают, что до сих пор альянс держался внешне твердо и на удивление гладко объединился вокруг Киева. Действительно, сплоченность НАТО год назад поразила людей, а сегодня она еще более примечательна. Когда речь идет о стратегических планах на будущее, это, конечно, не то достижение, которое можно легко сбрасывать со счетов.
Однако под видимостью внешнего единства уже сейчас скрывается ряд столкновений национальных интересов и мотиваций по финансовым, экономическим и энергетическим санкциям против России и по поводу того, как положить конец конфликту: как быстро и с помощью какого подхода. Эти разногласия сдерживались желанием почти всех союзников по НАТО и партнеров по ЕС сохранять единый фронт, хитрой дипломатией и отказом от принуждения к санкциям таких стран, как Словакия и Венгрия, чья экономика могла бы серьезно пострадать от ограничений. Но чем дольше длится этот военный конфликт и чем тяжелее экономические издержки, которые он налагает на европейцев, тем больше у правительств ЕС искушения нарушить единство Запада, чтобы предотвратить превращение конфликта в «вечную войну». Но это и само по себе неизбежное развитие общественного мнения в демократических странах.
Если посмотреть на проблему широко, то следует признать, что союзники Америки в Европе разделились на два лагеря в вопросе о том, как лучше всего быстро закончить украинский военный конфликт. Один лагерь считает, что должно быть скорейшее прекращение огня, за которым последуют переговоры об окончательном «мирном урегулировании», хотя есть вероятность, что к окончательному соглашению не придут и в течение нескольких лет.
Противоположный лагерь тоже не хочет прямого поражения России в том маловероятном смысле, что украинская армия когда-нибудь достигнет Москвы. Это, на их взгляд, даже было бы слишком дестабилизирующим вариантом. Но этот лагерь хочет, чтобы Кремль проиграл настолько определенно, что это одновременно покажет абсурдность любого будущего реваншизма и начнет длительный исторический процесс убеждения российского истеблишмента в необходимости отказаться от неоимперского отношения к своим соседям.
Важно понимать, что ни один из этих двух лагерей существенно не изменит свои взгляды в зависимости от исхода ожидаемой весной битвы. Если победу одержит Москва, первый лагерь заявит, что это только подтверждает необходимость немедленных переговоров, а второй — необходимость большей военной помощи. Если битву выиграет Киев, оба лагеря повторят сказанное раньше.
